Стивен Хокинг. Непобедимый разум  - Китти Фергюсон

После нескольких недель в реанимации Стивену разрешили проводить дома воскресные вечера. Джейн была настроена решительно: когда лечение закончится, Стивен будет жить и дальше с ней, с детьми и с Джонатаном, а не в приюте для инвалидов. С 1980 года ежедневно по утрам и вечерам к Хокингам приходили сиделки – государственные и частные, оплату которых организовал Мартин Рис. С их помощью Джейн, живущий в доме аспирант и Джонатан справлялись, но теперь до конца жизни Стивену понадобится круглосуточный профессиональный уход. На это требовались астрономические суммы, значительно превышавшие финансовые возможности семьи. Государственная система здравоохранения взяла бы на себя полную оплату приюта, но не более чем несколько часов работы сиделки на дому плюс помощь в гигиенических процедурах. “Мы не могли оплачивать частных сиделок”, – вспоминает Джейн[211]. А это означало – конец не только работе Хокинга, но и сколько-нибудь осмысленной жизни. Да, конец был предсказан, и намного раньше, но оттого не легче было смириться.

“Мы и раньше отчаивались, но потом надежда возвращалась”[212], – говорила себе Джейн, пытаясь вернуть тот оптимизм, с каким вступала в брак. Кип Торн, узнав о тяжелом положении своего друга, тут же позвонил Джейн из Калифорнии и посоветовал ей обратиться за финансированием к фонду Джона и Кэтрин Макартуров. В фонде работал другой их друг, специалист по квантовой физике Марри Гелл-Манн. Фонд Макартуров выделил – для начала на испытательный срок – грант на покрытие медицинских расходов. В начале ноября, через три с лишним месяца больничной жизни, Стивен вернулся на Уэст-роуд.

На сумрачном горизонте забрезжил первый луч надежды: калифорнийский компьютерщик Уолт Волтош передал Хокингам программу, написанную им для своей парализованной тещи. “Эквалайзер” помогает пользователю выбирать слова на экране компьютера, в который встроен синтезатор речи. Один из учеников Хокинга придумал дополнительное оборудование, вроде усовершенствованного джойстика, чтобы Хокинг сам мог выбирать слова. Если бы он утратил остатки подвижности в руке, активировать джойстик могли движения головы или глаз.

К работе Хокинг пока не возвращался, на это не было сил, зато он осваивал компьютер. Как только ему удалось заставить новую программу сказать “хелло” тем искусственным голосом, который вскоре сделается знаком всему миру, Хокинг обратился к своему аспиранту Брайану Уитту с просьбой помочь ему закончить задуманную книгу[213]. Пришлось подождать, пока Стивен научится управляться с “Эквалайзером”, но вскоре он уже выдавал по десять слов в минуту – скорость пусть и небольшая, но достаточная, по его мнению, чтобы продолжить работу. “Это было медленно, – признается он, – но я и думаю медленно, так что в самый раз”. Постепенно скорость увеличивалась, получалось уже по пятнадцать слов в минуту.

Вот как выглядел – и с некоторыми поправками выглядит до сих пор – этот процесс. В программу заложено 2500 слов, в том числе около двухсот специальных терминов. Открывается заполненный словами экран, страница за страницей, высвечиваются по очереди верхняя часть и нижняя часть, пока Хокинг не увидит нужное ему слово. Тогда он нажимает кнопку и выбирает эту половину экрана. Затем высвечиваются строки на этой половине экрана, а когда Стивен выберет строку, выделяются по очереди слова, и Стивен вновь подтверждает свой выбор нажатием кнопки. Иногда он промахивается, и приходится заново искать строку или слово. В программе предусмотрен также алфавит, на случай, если нужного слова не окажется в списке, и есть несколько стандартных фраз – “Пожалуйста, переверните страницу”, “Пожалуйста, включите настольный компьютер” (ходят слухи, что имеется и особый файл с оскорбительными репликами, но сама я его не видела).

Хокинг выбирает слова, и они появляются одно за другим внизу экрана, пока не выстроится фраза. Эту фразу Хокинг может произнести вслух с помощью синтезатора речи или зачитать по телефону. (Одна из забавных особенностей программы: она произносит слово “фотон” как “фоетн”.) Можно сохранить эти фразы на диске, а потом распечатать или отредактировать. У Хокинга имеется также программа для написания статей: уравнения он пишет словами, а программа автоматически вставляет нужные символы.

Так Хокинг пишет лекции и сохраняет их в памяти компьютера. Он может прослушать собственную лекцию и отредактировать ее. Выехав на кресле перед аудиторией, он нажимает кнопку, и речевой синтезатор начинает зачитывать лекцию фразу за фразой. Помощник демонстрирует слайды и пишет на доске уравнения, а также отвечает на вопросы слушателей.

Синтезатор речи способен менять интонацию: “голос Хокинга” не звучит монотонно, точно речь робота, и это для Стивена очень важно. Сперва он хотел британский акцент, но вскоре так привык к “своему голосу”, что “не стал бы его менять даже ради британского акцента. Я бы почувствовал себя уже не тем человеком”[214]. Определить происхождение его нынешнего акцента довольно сложно. Кто считает его американским, кто скандинавским. Мне из-за некоторой напевности этот голос кажется англо-индийским. Вложить в него эмоции не удается – Хокинг вынужден всегда говорить размеренно, вдумчиво, отстраненно. Младший сын, Тим, считает, что такой голос отцу подходит. Тим хуже брата и сестры помнит, как звучал настоящий голос отца. К 1979 году, когда он родился, Стивен уже почти не говорил.

Превращается ли разговор со Стивеном в общение с машиной? В пугающий сюжет из фантастических фильмов? Сначала и правда собеседнику становится немного не по себе, но вскоре это проходит. Хокинг относится к своему необычному положению очень спокойно и не обижается на тех, кому требуется время, чтобы привыкнуть. Когда он читал эту книгу, а я переворачивала перед ним страницы, не Стивен, а его сиделка предложила мне не дожидаться, пока он выберет на экране фразу “пожалуйста, переверните страницу” – для этого требовалось несколько операций на компьютере. Она посоветовала переворачивать страницы, как только Стивен щелкнет мышью, и таким образом сберечь время. И так мы работали часа полтора без каких-либо возражений с его стороны, но однажды он щелкнул мышью, я перевернула страницу, а он невозмутимо продолжал щелкать: он хотел прокомментировать прочитанное, а не заглянуть дальше в текст.

Его чувство юмора заразительно и прорывается спонтанно. Правда, когда журналист спросил, не обидно ли рассказывать анекдоты, понимая, что слушатели угадают концовку прежде, чем успеешь ее выдать, Хокинг признал: “Частенько, пока я пишу, разговор уже переходит на другую тему”[215]. Но когда его лицо вспыхивает озорной улыбкой, забываешь, как тяжело он болен. Ухмылка Стивена тоже сделалась его визитной карточкой, и по ней нетрудно догадаться, как он любит свою науку. Видишь эту ухмылку и понимаешь: да, космофизика дело серьезное, трудное – но до чего же увлекательное!